[dragonborn.]

Шёл седьмой день мужниной командировки. Запал активной мамы с двумя маленькими детьми таял на глазах. Я выгорела от круглосуточной необходимости быть готовой подскочить и сделать всем хорошо.

Вечер, дома наконец тихо. Я завариваю чай, ставлю перед собой ягодное пирожное, припасённое для вечернего свидания с собой. Вот он — момент удовольствия.

Кусочек, ещё один. Тут в моей голове звучит:
— Сладкое на ночь. Как худеть будешь? Что за способ себя поддержать?

На автомате продолжаю жевать приторно-жирную массу, чувствую себя разбитой. И вдруг, как молния, врывается мысль: — Зачем я отчитываю и критикую себя, когда мне нужны поддержка и понимание?! Если бы ко мне пришла подруга и рассказала как она неделю крутится одна с двумя детьми? Поделилась со мной своей усталостью и желанием попить чай с пирожным? Стала бы нудить, как она собирается худеть? Что мне мешает относится с сочувствием и пониманием к себе?

Я выдохнула и сказала: «Понимаю, ты устала. Попей чаю, покушай. Ничего страшного не будет. Я знаю, что ты думаешь о своём здоровье. Пирожные на ночь — не очень полезно. Просто такое время, нужно побаловать себя, будет больше сил — займёмся спортом. Сейчас не надо об этом беспокоиться. Отдохни, моя хорошая!» Можно быть к себе всё время критичным. Стыдить и сравнивать с другими. Запугивать себя: вот сейчас не сделаешь, а потом... Знакомо?

Но может быть по-другому.

До сих пор помню вечер, когда стала себе другом. Что это значит для меня? — Пытаться всегда выслушать себя и понять.
— Принимать всерьёз любые свои чувства.
— Уметь с собой договариваться вместо того, чтобы сразу себе отказывать.
— Поддерживать себя.
— Давать себе право на ошибку.

Есть ли у вас, чем дополнить этот список?

Бережное отношение к себе продвигает гораздо эффективнее любых пенделей, даже самых волшебных. Этот навык (да, этому можно и нужно учиться!) помог мне во всех начинаниях.

Виталина Скворцова-Охрицкая,
для "Может быть по-другому"
po-drugomu.co/

@темы: статьи

---

[dragonborn.]

Осознанность и позитив — разные вещи.

С повышением осознанности обычно всегда появляется больше позитива.

Но осознанность — это не равно быть всегда позитивным. Это и привычка осознавать и ощущать свои негативные эмоции, не отмахиваясь от них.

Осознанность — это, в том числе, привычка слышать себя и быть с собой честным.

Это привычка как-то называть, маркировать эмоции, ощущения, мысли — все, что с тобой происходит. Когда называешь — с этим можно работать. Видеть источники стресса и негатива. И понимать, что с этим нужно делать, к чему ты готов и что ты реально будешь делать по этому поводу. Быстро соображать, как можно сделать себе лучше.

Это привычка спокойно (или не спокойно) говорить «сейчас я зол, меня все бесит».

Привычка обдумывать, что именно бесит, в чем первопричина — раскручивать причину до корня, до настоящего ее источника. Привычка обдумывать, что с этим стоит сделать, и решать свои проблемы самостоятельно, а не вываливать свой негатив на людей вокруг, налево и направо.

Статья полностью: gettingclose.ru/esli-vzrivaet-iznutri?fbclid=Iw...

@темы: статьи

---

[dragonborn.]

@темы: видео

---

Не донимайте маму

[dragonborn.]

Мать впервые слышит, что она плохая мать, довольно скоро после рождения ребенка. Папу бесит, что ребенок кричит, не спит, что мать берет его на руки, не берет его на руки, кладет с собой спать, уходит спать к нему, что она нервничает из-за каждого чиха и в квартире у нее не убрано. Весь день дома сидела — что делала? Убрать было трудно? Затем подключаются бабушки: кормишь не так, расписания нет, разговаривает он у тебя плохо, занимаешься с ним мало, мало порешь, мало любишь, мало дрючишь — все, все неправильно!

Потом вступают родительницы в песочнице, бабки у подъезда и воспитатели детсадов. Ну и врачи еще, особая статья: о чем вы вообще думаете, вы что — угробить хотите своего ребенка? Да, спасибо, с самого рождения этого и добиваюсь.

К тому моменту, как ребенок пойдет в школу, его мать вздрагивает уже от каждого обращенного к ней слова, сжимается, ожидая удара, готова в любой момент быстро спрятать ребенка за спину, повернуться лицом к опасности и оскалить зубы, как зажатая в угол волчица, которая из последних сил защищает своего волчонка. Потом, правда, когда она прогонит нападающего лаем, воем, клацаньем зубов и угрожающим топорщением шерсти на загривке, она устроит своему волчонку такую трепку, что мало не покажется: как смел меня позорить? Сколько я еще из-за тебя буду краснеть-бледнеть?

В школе, ясное дело, маме ничего утешительного не скажут, кроме того, что с ребенком надо заниматься, что с ним надо делать домашнюю работу, что надо ему объяснять, как себя вести, и потребуют, чтобы она наладила его поведение в классе, как если бы у нее был пульт дистанционного управления ребенком. К концу школы мать уже будет знать, что ее ребенок никчемен, ЕГЭ не сдаст, в дворники не возьмут, короче, полное педагогическое фиаско. Дома отец убежден, что мать испортила ребенка своей мягкостью, а бабушки уверены, что она его и не кормит даже.

Россия — страна недружелюбная к детям. На отдыхе, в транспорте, в дороге, на улице на мать обращены бдительные взоры сограждан, готовых по любому поводу испустить дидактическое замечание. Не легче и в храме, где бесчинствующих детей не особенно любят — и мать ребенка, который устал, капризничает или отправился топать по храму во время чтения Евангелия, чего только не наслушается.

Хотя я знаю один храм, где детей, способных стоять на службе, а не висеть на маме, всегда приглашают стоять впереди. Там они видят не чужие спины, а богослужение: как поют, кто читает, много ли осталось, что делает батюшка... кто устал — отвлекается, поправляет свечи в подсвечниках, может присесть даже на скамеечку. За спинами мамы и бабушки, которые вовремя напомнят, когда встать, когда петь, когда перекреститься.

Знаю бабушек, которые, видя, как изнылся ребенок во время долгого чтения молитв перед причастием, могут предложить маме подержать его на руках, а то и вовсе погулять с ним в церковном дворе, чтобы мама сама пришла в себя и помолилась перед причастием.

Знаю учительницу, которая на собрании два часа рассказывала родителям — вместе, а потом порознь, — какой у них прекрасный класс, какие в нем отличные талантливые дети и как с ними здорово работать. Родители ушли домой настолько озадаченные, что некоторые по дороге даже купили торт к чаю.

Я видела женщину, которая в самолете просто забрала у замотанной мамы ноющую четырехлетку и всю дорогу рисовала с ней в тетрадке, читала с ней Маршака и Чуковского, занималась пальчиковыми играми — и даже позволила маме немного поспать, а соседям — лететь в тишине.

Видела другую, которая, когда ее кресло сзади пинал ногами чужой ребенок, обернулась и вместо сакраментального «Мамаша, успокойте своего ребенка» сказала: «Малыш, ты пинаешь меня в спину, это очень неприятно, пожалуйста, не делай этого».

Однажды я ехала домой в маршрутке с перчаточной куклой-медведем в сумке. Напротив сидела девочка лет пяти, которой было скучно. Она ерзала, болтала ногами, донимала маму вопросами, пихала соседей. Когда медведь помахал ей лапой из сумки, она чуть не свалилась с сиденья от изумления. Мы всю дорогу играли с медведем, а мама смотрела с недоверчивым ужасом, готовая в любой момент отнять ребенка, отобрать медведя, всучить его мне обратно, рявкнуть, чтобы дочь сидела смирно и неподвижно, и загрызть любого, кто посмеет что-то сказать. Это уже условный рефлекс, это застарелая привычка не ждать от окружающих ничего хорошего.

Я помню, как бабушка или дедушка забирали у меня ночью вопящего младенца, сказав просто «поспи», хотя им завтра на работу; как муж, не давая алгебре доесть нас с ребенком, быстро и весело заканчивал с ним уроки, как меня подстраховывали, подхватывали и помогали — домашние, подруги, коллеги.

Я помню попутчицу, которая терпела ночные крики моей трехлетней дочери в поезде, и продавщицу, которая подарила ей банан, когда наш рейс задержали на 18 часов и ошалевший ребенок пулей носился по аэропорту. Помню с благодарностью тех, кто помогал поднять перевернувшуюся коляску, пропускал без очереди в общественный туалет, протягивал платочки, когда у сына на улице шла из носа кровь, дарил просто так шарики, смешил плачущего ребенка. И мне всегда кажется, что я обязана вернуть это все другим людям.

Всякой маме трудно. Она не все знает и не все умеет, она не всегда еще сама достигла той степени психической зрелости, взрослости, доброжелательности, уверенности в себе, которая позволяет ей в любой кризисной ситуации сохранять присутствие духа и принимать правильные решения. Мама делает ошибки, занимаясь самым главным делом и самым дорогим человеком в жизни. Она видит это и не знает, как их исправить. Ей и так кажется, что она все делает не так и неправильно; она в душе перфекционистка и хочет все сделать идеально, но идеально не может и ждет, съежившись, что ей сейчас опять поставят двойку. Не надо добивать ее.

Иногда ее стоит поддержать хорошим словом, заметить у ребенка прогресс, похвалить ее усилия, сказать ей что-то хорошее про ее ребенка, ненавязчиво предложить помощь. И не торопиться осуждать, тыкать пальцем, воспитывать и делать замечания. А если жалуется — слушать, а не поучать. А если плачет — обнять и пожалеть.

Потому что она мама, она делает самую трудную, неблагодарную, но самую полезную работу в мире. Работу, за которую не платят, не хвалят, не повышают по службе, не дают поощрений. Работу, в которой много провалов и падений и слишком редко кажется, что чего-то достигла.

Можно даже не хвалить, наверное. Не помогать, не развлекать чужих детей, не играть с ними, не говорить хороших слов.

Просто не донимайте маму на каждом шагу. Уже будет огромное облегчение.

chygestranka.livejournal.com/987041.html

@темы: статьи

---

[dragonborn.]

У нас накоплены неоспоримые доказательства – вербальное и тем более физическое насилие негативно сказывается на ребенке – начиная с его интеллектуального развития и заканчивая эмоциональным. Последствия: тревожные и депрессивные расстройства, снижение успеваемости, навязчивые мысли и страхи, агрессия и аутоагрессия – все это и многое другое, к сожалению, может быть реакцией детской психики на агрессию внутри семьи.

Интересно, что с данными этих исследований (а их за десятилетия накопилось очень много) часто пытаются спорить те, в чьей семье практикуются физические наказания. Люди ищут «разрешения» бить другого человека и спорят с теми, кто говорит, что не надо этого делать! Их оправдание – «человек не понимает слов». Но многие люди не понимают слов – иностранцы, люди с некоторыми ментальными расстройствами – почему общество не обсуждает, можно ли бить их? Почему именно ребенка лишают базовых человеческих прав?

(c) Ю. Лапина

Полностью статья: www.pravmir.ru/segodnya-snova-videla-kak-mat-or...

@темы: статьи, агрессия

---

Достаточно нехорошая мать

[dragonborn.]

Посмотрела короткометражный фильм «Я больше сюда никогда не вернусь». У нас как считается: пока ты ребенок, тебе можно сочувствовать, потому что ты страдаешь от произвола взрослых. А потом наступает волшебный день, до или после совершеннолетия, у кого как сложилось, и все, ребенок сам становится родителем, и сочувствовать ему нельзя. У него как бы в момент родов должна отрасти ответственность и сами по себе развиться навыки самоконтроля. А если этого не произошло - он злодей и понарожавшее быдло, и снова нужно сочувствовать ребенку, и так без конца. И такой у меня вопрос: где неблагополучным родителям взять пример здоровых отношений? Посмотрите, как Люба показывает острую вину мамы: «Простите меня, мои родненькие». Это мама, что ли, не понимает, что она неправильно себя ведет? Или понимает, но не знает, на что ей опереться, внутри или снаружи? И откуда может взяться хоть какая-нибудь внутренняя стабильность, если вся жизнь мамы прошла вот на таких американских горках: из ярости в вину и обратно?

На самом деле мама, конечно, может перестать, она может выбрать другое поведение. Но делается это не единственным усилием воли, дорога будет долгой и сложной, полной боли и срывов. И для того, чтобы мама вообще решилась по ней идти, ей нужна поддержка. Не надо ее ругать, она и сама неплохо это делает. И, конечно, если мама совсем никак не справляется с собой, со своим гневом, нужно сосредоточиться на том, чтобы ребенок был в безопасности.

@темы: статьи, агрессия

---

[dragonborn.]

UPD: ссылка на вебинар: us04web.zoom.us/j/828174670

Вебинар на тему "Как перестать кричать на ребенка" пройдет 25 мая в 15:00. Ссылка будет размещена ближе к дате проведения.

запись создана: 03.05.2019 в 19:25

@темы: организационный момент

---

[dragonborn.]

UPD: спасибо за участие, голосование закрыто!

Здравствуйте! Я надеюсь, здесь все еще кто-то есть. Хочу попробовать провести вебинар на одну из нижеуказанных тем, буду рада вашим голосам. Дату скажу позже, сейчас главное определиться с темой.

запись создана: 23.03.2019 в 22:18

Вопрос: Какая же это будет тема?

1. Как перестать кричать на ребенка		10	(45.45%)
2. Что делать, если ребенок плохо себя ведет		3	(13.64%)
3. Самоуправление и самоконтроль		6	(27.27%)
4. Как научить ребенка пользоваться горшком		0	(0%)
5. Что делать, если ребенок не ест		3	(13.64%)
6. Что-то свое (в комментариях)		0	(0%)
Всего:		22

@темы: организационный момент

---

Как перестать кричать на детей. Мануал.

[dragonborn.]

Этот мануал настолько прекрасен, что я его даже копировать не буду, просто дам ссылку: sigitova.ru/kak-perestat-krichat-na-detei-manua...

@темы: агрессия, укротить дракона

---

[dragonborn.]

@темы: видео, эмоциональное выгорание

---

[dragonborn.]

@темы: видео, агрессия, воспитание

---

[dragonborn.]

@темы: эмоциональное выгорание

---

Мама и агрессия

[dragonborn.]

Я долго и упорно отказывалась признавать, что во мне есть агрессия по отношению к окружающим. Всегда "они" какие-то грубые и хотят напасть, всегда я "сама тактичность и деликатность". Всегда "они" влезают в мои границы, а я безропотно это терплю. Я долго и упорно держалась за то, что во мне нет агрессивных побуждений. Пока, первое, я не стала отчетливо злиться на своих детей, своих родителей и мужа, и второе, на собственной психотерапии не стала докапываться до того, что вовсе не такая "невинная овечка", коей сама себе представляюсь.

Сначала шок. Потом признание. Затем отпускание и принятие того факта, что без злости и агрессии жить вообще-то нельзя. Все загнанное в тень вылезет потом из нее в самый неожиданный момент в виде ужасного монстра.

Теперь, возвращаясь к теме родительства. У многих мам, и я не исключение (неоднократно ловила себя на этом), случаются срывы на детей. Когда в общем-то добрая, любящая мама, вдруг звереет и обрушивается на свое любимое чадо либо гневными криками с обидными словами и угрозами, либо физическим воздействием по попе или еще как-нибудь. Шок. Чувство вины. Самолинчивание. Попытки загладить перед ребенком свою вину. Снова бросание ресурса на то, чтобы "быть правильной, не злой". И снова срыв и далее по кругу. Либо другая ситуация. Ребенок нападает на маму или других детей. Мама в растерянности, потому что старается нести ценность дружелюбного общения без физического насилия. А ребенок, непонятно в кого, ведет себя агрессивно, угрожает, делает больно специально или как бы случайно.

Мучают вопросы: "почему?", "откуда это?", "что делать?".
Давайте по порядку.

Что делать с детской агрессией и истериками?

Здесь ответ достаточно лаконичный. Признать их и дать право им быть. Ребенок проживает не самые приятные чувства по разным поводам, и они управляют им - это понятно. Тут в ход идет проговаривания чувств, т.е. того, что ребенок злится и чем-то расстроен, невербальное отзеркаливание, присоединение. Это экологично, учит ребенка осознавать свои эмоции и называть их. Это дает ощущение того, что его понимают и принимают. Мама контейнирует эмоции ребенка, т.е. помогает ребенку их переварить и прожить. Дает выплакаться. Или может перевести агрессивный запал в бой подушками и веселую возню на ковре. Такой вариант безопасного канализирования.

А вот что делать с эмоциями мамы?

В ответ на детское агрессивное поведение, на истерики, и всевозможные "закидоны" (когда "все не то и не так") у мамы поднимается собственная волна злости. Если мама старается быть "правильной", "хорошей" ("а мама, конечно же, не имеет права злиться на своего ребенка"), она старается просто задавить возникающее раздражение. Перекашивается в лице, собирает остатки ресурса и подавляет выплеск злости на ребенка: не шлепает, старается не кричать, сосредотачивается на ребенке и решении практической задачи - уложить спать, доехать, дойти, собраться и т.п. И, что самое главное, не нанося, ребенку психологической травмы.

С одной стороны - это, конечно же, очень хорошо. Мама остается во взрослой позиции, не перекладывает на ребенка ответственность за свое состояние. Не срывается, не совершает насилия над ребенком - ни физического, ни психологического.

С другой - оказывается не совсем. Далее мама "как бы забывает" о том, что злилась. Но такое неотрефлексированное забывание злости, просто "отряхнулись и идем дальше", как не было, а не осознанное ее отпускание с проживанием, ведет к тому, что раздражение копится. Мама этого не осознает, но копится ее собственная агрессия по отношению к ребенку. И в какой-то момент взрыв оказывается неизбежен, даже у самой терпеливой и любящей мамы. За ним обычно следует чувство вины, т.е. мама обращает собственную агрессию против себя самой, и начинает себя, в общем-то обоснованно, ругать - наорала, сорвалась, шлепнула.

Круг замыкается. Раздражение снова некуда не выходит. Кроме того, принимать детскую агрессию тоже становится тяжелее - "как можно быть таким бесчувственным, злым, жестоким?". Отрицая или просто стараясь подавить агрессивные порывы в себе, мы автоматически не даем им места в других. Чтобы быть в контакте с ребёнком, нужно быть в контакте с собой. Не узнав поближе и неподружившись со своей агрессией, нам очень сложно принимать её в ребенке.

А ведь агрессия - это такое же проявление жизни, как и созидание. Одно без другого не существует.
Лишая себя части энергии жизни, мы обесточиваем себя.
Обесточивая себя, мы обесточиваем ребенка.

Что же делать?

Перво-наперво, хорошо бы признать свою злость и агрессию по отношению к ребенку и не только. Да, мне порой хочется отшвырнуть своих детей. Это ужасно звучит, да, но это правда. Мне хочется стукнуть и укусить. Это бывает ситуативно. Детей своих я, конечно же, люблю. И они мне дороже всего на свете. Но это не исключает того, что у меня возникает чувство злости. Мы разные люди, у нас разные интересы, разные ожидания и у нас есть наши границы и наша воля. У каждого. Естественно, мы не можем друг другу все время во всем нравиться и во всем угождать. Я как мама больше, сильнее, мудрее. Но это не исключает того, что я чувствую разные эмоции и чувства.

В момент возникновения чувства усталости, раздражения или злости хорошо бы успеть сознанием поймать их за хвост. Т.е. внутренне сказать себе - "вот, сейчас я злюсь", "у меня волна раздражения". Отрефлексировать - "что со мной происходит?". Спросить себя: "В связи с чем же это раздражение или даже ярость?". Ответ может быть таким: "меня бесит, когда мне делают так-то и так-то", "меня злит, когда мне приходится то-то и то-то".

А дальше "страшное" - нужно об этом как-то сообщить тому, с кем мы имеем дело. Не порушив все.

"Сын, я злюсь на такие твои действия. Не делай их, пожалуйста". Если ребенок отчаянно влезает в ваши границы, скажите без обиняков - "прекрати, я не хочу, остановись", "отойди на пару шагов от меня, сейчас я раздражаюсь от прикосновений", "положи мою вещь". Мы не нарушим наши отношения и привязанность, если ... - не затаим злобы. Мы не навредим нашему ребенку, если... - заявим о нашей злости, но не заставим "платить за нее" или нести за нее ответственность. Если остановим то воздействие на нас, которое для нас неприемлемо. Заявив твердо и решительно, с чувством. И в этом сила агрессии. Она призвана защитить нас, обозначить наши границы и границы приемлемого для нас. Глядя на нас, на то как мы проживаем свою злость, на то как мы обращаемся с собственными агрессивными порывами, ребенок будет забирать это в свой внутренний арсенал.

Маленькая ремарка, то, что мы свою злость выразили, не означает автоматически, что ребенок должен нам подчиниться. У него есть "свое видение ситуации". И если у нас хорошие отношения в целом, и мы привыкли выслушивать друг друга и не разрушаемся от чувств друг друга, нам будет проще прийти к консенсусу. Выражать свои чувства и быть готовым услышать другого. Третьего не дано. Это не односторонняя коммуникация.

Многие мамы уверены, что они должны терпеть все в свой адрес и не должны выказывать раздражения. Боятся наполнить свои слова интонациями злости. Боятся высказать свое желание - "как я могу сказать своему ребенку, что злюсь и готова ударить его???". Но это правда. Немного суровая, но точно такая же правда, как и то, что "сын, я тебя очень люблю, и ты мне очень дорог!". Жизнь - это жизнь, в ней есть разные моменты, которые вызывают разные эмоции - у всех участников процесса. Главное - не лгать. Но и не перекладывать ответственность на других, заставляя мир быть таким, как нам надо. Быть зависимым в своей злости.

Когда моя дочка не слышит моих просьб не делать мне физически неприятно, я сжимаю кулаки и говорю: "Катя, слезь с меня немедленно, мне больно. Иначе я могу тебя просто отшвырнуть". И если говорить совсем безэмоционально, она не воспринимает это всерьез - в силу возраста. И тогда я становлюсь близка к срыву. Если же я проживаю злость в словах (а меня действительно злит, когда допустим меня пинают ногами, лежа в кровати, или запрыгивают на шею), то для нее это становится очевидным.

При этом важно, в свою очередь, принимать выражение злости в свой адрес от своих детей. Злиться - это точно также нормально как и радоваться, удивляться, интересоваться чем-то и любить. Давая ей право быть, мы постепенно помогаем ребенку учиться проявлять свою злость корректно, без дикой драки и кулаков, без обзывательств и мести.
Злость - это заявление миру "я есть", "я имею значение", "я отдельная личность".

Мы показываем ребенку образец того, как можно сообщать о злости, но при этом сохранять уважение к собеседнику, сохранять отношения. Сохранять готовность признавать свои ошибки, слушать другого и приходить к общему знаменателю.
Тогда оказывается, что злость очень важна и нужна в отношениях с ребенком. Точно так же, как и любовь и другие чувства, которые всегда будут возникать в отношениях с живыми существами.

Злость - важный регулятор нашего обоюдного взаимодействия. Злость - это то, что продвигает нас к пониманию друг друга, а значит делает ближе.

(c) Елена Доценко

@темы: статьи

---

Эмоциональное выгорание

[dragonborn.]

Домашняя работа валится из рук, ничего не получается. Нет ни сил, ни желания общаться с ребенком. Единственное, чего по-настоящему хочется – это спрятаться, и чтобы никто не трогал. Знакомо? Такое состояние называется материнским эмоциональным выгоранием – по аналогии с профессиональным выгоранием. Проблема выгорания существует уже много лет, и ей посвящено множество разных исследований как в России, так и за рубежом, но, к сожалению, вслух в нашей стране о ней стали говорить сравнительно недавно.

Откуда что берется?

Все начинается с общества. От современной женщины требуют слишком многого: любой рекламный ролик покажет вам цветущую мать семейства, идеальную хозяйку и ценного сотрудника, которую заботила разве что перхоть, и то до тех пор, пока она не купила нужный шампунь. В жизни все гораздо тяжелее, и если до рождения ребенка женщина еще как-то справляется с навязанной ей ролью идеала, беременность и роды ставят все на свои места. Кроме очевидных сложностей по уходу за новым членом семьи, женщине предстоит заново сформировать свои отношения с мужем, при этом прежние обязанности с нее никто не снимает. Так происходит перенапряжение, которое ведет к хронической усталости и невозможности поддерживать эмоциональный контакт с малышом. По словам Л.А. Базалевой, старшего преподавателя кафедры общей психологии Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, «любовь к ребенку иногда настолько поглощает женщину, что в конечном итоге она может полностью оказаться его «заложницей». Находясь долгое время с ребенком в «замкнутом» психологическом пространстве этого диадного отношения, женщина может ощущать усталость, раздражительность, безразличие, а иногда и агрессию по отношению к ребенку, мужу и другим членам семьи.»

Фазы эмоционального выгорания

Л. А. Базалева выделяет следующие фазы эмоционального выгорания:

Тревожное напряжение. В этой фазе наблюдаются следующие симптомы:

1) Симптом «осознания проблем взаимодействия с ребенком». Вдруг становится очевидно, что общение с ребенком идет не так гладко, как раньше, появляется злость и раздражение;
2) Симптом «неудовлетворенности собой». Женщине кажется, что она не состоялась в качестве матери и жены, и все, что она делает, получается плохо;
3) Симптом «загнанности в клетку». Появляется ощущение безысходности и тоски от повседневной рутины, кажется, что нет никакой возможности хоть как-нибудь повлиять на ситуацию.

Сопротивление. Симптомы этой фазы:

1) Симптом «избирательного эмоционального реагирования». Не каждый запрос ребенка находит эмоциональный отклик, теплота отношений как бы зависит от настроения матери;
2) Симптом «эмоционально-нравственной дизориентации». Появляется потребность в самооправдании и обвинении ребенка;
3) Симптом «расширения сферы экономии эмоций». Женщина старается оградить себя не только от общения с ребенком, но и от общения с другими людьми, в том числе близкими знакомыми и родственниками;
4) Симптом «редукция (упрощение) материнского взаимодействия». Делаются попытки сократить обязанности, требующие эмоциональных затрат, уменьшается общение с ребенком, мать с удовольствием оставляет его бабушке или другим родственникам.

Истощение. Сюда можно включить следующие симптомы:

1. Симптом «эмоционального дефицита». Мать считает, что эмоционально она уже не может помочь ребенку, все реже приходят положительные эмоции, все чаще – отрицательные;
2. Симптом «эмоциональной отстраненности». Эмоции почти полностью исчезают из материнско-детских взаимоотношений, ни хорошие, ни плохие события не вызывают эмоциональных реакций;
3. Симптом «личностной отстраненности». Ребенок воспринимается как неодушевленный предмет, объект для манипуляций.
4. Симптом «психосоматических и психовегетативных нарушений». Контакт с ребенком вызывает плохое настроение, ухудшение физического самочувствия, обострение хронических заболеваний.

Что делать?

Если вы обнаружили у себя какой-нибудь из вышеперечисленных симптомов, нужно срочно обратиться к специалисту. Для более точной диагностики разработан специальный «Опросник эмоционального выгорания для матерей». Чем раньше будет диагностировано материнское выгорание, тем лучше и для матери, и для ребенка.

@темы: статьи

---

Как можно злиться на тех, кого любишь?

[dragonborn.]

Люди готовы злиться на незнакомых людей в метро, на коллег или на кого-то чужого, но совершенно запрещают себе злиться на близких – детей, родителей, супругов, друзей. И когда я спрашиваю: "Почему? Ведь явно видно, что ты злишься?", они говорят: "Ну как же можно злиться на того, кого любишь?". И правда, как это возможно?

Убеждение о том, что на любимых злиться нельзя, чаще всего приходит от родителей или бабушек с дедушками, которые с трудом переносят нашу злость, воспринимая ее как отвержение. С ними это происходит потому, что внутри они еще очень маленькие дети, которые не способные перенести злость. А нас часто воспринимают как родителей. И часто, еще в детстве, они запрещают нам злиться на себя и других близких.

Но давайте посмотрим, как и почему мы злиться на близких и любимых?

Мы можем злиться, потому что они рядом и могут запросто неосознанно топтаться по нашим границам, если мы им не скажем об этом. А говорить об том часто приходится сердитым голосом, потому что любимые дети щупают границу очень усиленно. Да и любимые мужья не всегда понимают, когда говоришь спокойно. Старшее поколение тоже не всегда понимает спокойное "нет".

Мы можем злиться, потому что у нас общие дела и общее пространство, в котором у каждого должно быть свое место. И для того, чтобы его для себя расчистить, приходится сердиться. Например, для того, чтобы объяснить подросшим детям, что если ты сидишь в туалете – это только твое личное время и пространство. У кого-нибудь ребенок понимает это с первого раза?

Мы имеем право сердиться, если мы делаем с любимыми людьми разные дела вместе и у нас разное видение того, как это нужно сделать. Например, если мы вместе с супругом или супругой воспитываем детей или строим дом. Мы разные. То, что мы любим друг друга, не значит, что у нас должны быть все время одни и те же желания и представления о мире. И часто только злость помогает нам обнаружить эту разность. Обнаружить, принять нашу разность и найти компромисс.

Мы можем сердиться, потому что наши любимые находятся очень близко к нашим чувствительным местам и могут нечаянно нас задеть. И тогда приходится говорить им о том, что нам больно и не нравится. И вкладывать в это чувства.

Если этого не делать и копить злость, то часто ее накапливается столько, что под ней незаметно любви. Любовь как бы исчезает, растворяется в злости. Она должна быть, но ее нет. Однако, выразив злость по отношению к близким в том виде, в котором они способным ее принять, мы чувствуем облегчение и можем снова испытывать любовь. Если мы отстояли свои границы, сказали о своем желании, получили то, что хотим, обрели свое пространство, то внутри нас есть любовь. А потом, возможно, и принятие.

Аглая Датешидзе

@темы: статьи

---

[dragonborn.]

Я часто встречаюсь с людьми, которым по 20, 30, 40 лет, но это внешне. А там внутри они как будто остались в далеком детстве и до сих пор ждут любви, которую тогда недополучили. И остаются там до тех пор, пока самостоятельно не научаются находить удовлетворение в себе.

Мы остаемся в том возрасте, где нас недолюбили.

В каждом возрасте свои потребности, а значит, забота и любовь родителей с каждым годом имеют свои особенности.

В младенчестве начинает формироваться доверие, поэтому любовь для ребенка заключается в чуткой заботе матери о его потребностях. Если в этом возрасте мать была ненадежна, отвергала ребенка и т. д., то это может сформировать подозрительность и опасение за свое благополучие.

Во взрослой жизни с такими людьми тяжело установить контакт, в отношениях они часто подвергают партнера испытаниям и проверкам на доверие. В близких отношениях могут чувствовать себя беззащитными и уязвимыми.

Чуть позже, года в 2-3, ребенок учится быть автономным и развивает самоконтроль. Если родители препятствуют развитию в этих направлениях, например, нетерпеливо и настойчиво делают то, что ребенок вполне может сделать сам, или, наоборот, ожидают действий, которые ребенок самостоятельно сделать не в состоянии, — формируется чувство стыда. А если родители постоянно чрезмерно опекают ребенка и тем самым остаются глухими к его истинным потребностям, у ребенка возникает сомнение в своей способности контролировать окружающий мир и владеть собой.

Уже будучи взрослыми, такие люди вместо того, чтобы быть уверенными, думают, что другие пристально их рассматривают и относятся с подозрением и неодобрением. Также у них может проявляться обсессивно-компульсивная симптоматика или паранойяльный страх преследования.

Любовь для ребенка в возрасте 3-6 лет заключается в поощрении самостоятельных действий, в поддержке инициативы, в признании права на любознательность и творчество. Если родители в этот период не позволяют ребенку действовать самостоятельно, чрезмерно наказывают в ответ на его потребности, развивается чувство вины.

И тогда во взрослой жизни таким «большим» детям не хватает целеустремленности и решительности, чтобы ставить перед собой реальные цели и добиваться их. Кроме того, постоянное чувство вины может стать причиной пассивности, импотенции или фригидности, а также психопатического поведения.

В школьном возрасте у детей формируется трудолюбие. Если в этот период сомневаются в способностях ребенка или в статусе среди сверстников, это может отбить охоту учиться дальше, а также может сформироваться чувство неполноценности, которое в дальнейшем убьет уверенность в своей способности эффективно функционировать и существовать в мире.

Если дети воспринимают школьные достижения и работу как единственный критерий, по которому судят об их достоинствах, во взрослой жизни они могут стать «рабочей силой» в установленной обществом ролевой иерархии.

Я предлагаю протянуть руку помощи своему внутреннему ребенку и помочь ему вырасти. Для этого найдите свою детскую фотографию или просто представьте ребенка, который в вас живет. Сколько ему лет? Как он выглядит? О чем думает? Кто рядом? Что его беспокоит?

Поговорите с ним.

Возьмите лист бумаги и два карандаша разного цвета: один в правую руку, другой — в левую. Если вы правша, то правой рукой пишите от лица себя-взрослого, а левой — от лица вашего внутреннего ребенка. Если вы левша, то наоборот.

В диалоге только вы и ваш внутренний ребенок. Кто из вас первый пойдет на контакт? С чего вы начнете ваше общение? Ответы, полученные на ваши вопросы, могут быть для вас неожиданными.

Теперь, когда вы нашли ребенка и вступили с ним в разговор, пришла пора установить с ним те взаимоотношения. Общайтесь с малышом внутри столько, сколько ему захочется. Спросите, что ему не хватает. Дайте ему то, что он просит. Назовите его по имени, скажите теплые, добрые слова, выразите ему свою любовь. Посоветуйте ему что-нибудь.

Будьте ему таким родителем, в каком вы нуждались тогда.

(с) Ирина Парфенова
Источник: fit4brain

@темы: статьи

---

[dragonborn.]

У нас есть такая интересная черта: почему-то в отношения так или иначе постоянно вводится кто-то извне. Говоря «у нас», я имею в виду Россию, и это не «у нас» как противопоставление «у них», про них я вообще ничего не знаю. Итак, про третьего, про то, что называется умным словом «триангуляция». Есть мать и ребенок, у них свой внутренний контакт. И, допустим, выходят они вдвоем на улицу. Тут же находится множество доброжелательных бабушек с претензиями: почему ребенок кричит? Почему мать за ним не смотрит? Почему такой большой едет в коляске? Почему, в конце концов, на нем нет шапочки? Мне перестали предлагать переодеть детей только к третьему ребенку, видно, к этому времени на моем лице само собой написалось: «Проблема шапочек здесь решена». И конечно, бабушки старенькие, и конечно, они хотят как лучше, да и, по большому счету, бабушки – это полбеды, от них всегда можно отмахнуться. Беда начинается тогда, когда мама начинает оглядываться на Общество, принимая доброжелательных бабушек за изъявителей общественной воли.

Общество порицает публичные истерики. Общество против езды в коляске в три года. Общество не может спокойно функционировать, пока по улицам гуляют дети без шапочек на голове. Так ресурс, предназначенный на поддержание контакта с ребенком, тратится на панику и защитные от Общества реакции. «Почему ты, Вася, такой большой и все-таки плачешь?» - нарочно громко говорит Васина мама, озираясь по сторонам: услышало ли ее Общество, поняло ли, что она делает все возможное для того, чтобы Вася не плакал. Но Вася – пока что - не в курсе того, что Общество присутствует безмолвным третьим в их отношениях, поэтому он переживает свое горе так, как умеет. Настанет день, и Вася тоже вступит в эту игру, и научится извлекать из нее свои выгоды.

Наверное, я скажу сейчас банальную вещь, но на самом деле Общества нет. Вернее, нет его вот в этой форме, которая рисуется в тревожных материнских фантазиях. Есть люди, они разные, у них разные мнения и разные жизненные позиции. Бесполезно пытаться угодить всем сразу, гораздо продуктивнее просто тратить свой материнский ресурс по назначению – на налаживание отношений с ребенком, на любовь, заботу, выработку стратегий поведения в сложных ситуациях. История каждых детско-родительских отношений абсолютно уникальна, и какая разница, что о ней думает Общество в целом и доброжелательные бабушки в частности.

@темы: статьи

---

В истории про слишком хороших матерей сразу две жертвы - мать и ребенок

[dragonborn.]

К психотерапевту сплошь и рядом приходят мамы, с порога готовые каяться. Их терзает мучительная вина за то, какие они безответственные и не старательные матери. Они пытаются найти во мне союзника – ведь что может быть веселее совместной порки?
Они сомневаются, правильно ли кормят, играют, развивают, но главное – правильно ли обнимают, достаточно ли понимают, грамотно ли помогают пережить гнев, отреагировать злость и отгоревать мамочкин отказ купить шоколадный торт на ужин. Они постоянно в ужасе, как бы ребенок не ощутил того самого отвержения, о котором пишут в статьях.
Они просто постоянно в ужасе.
Тревожны и напряжены. Недовольны собой и другими.
Иногда, в особенно удачные дни, они пишут на форумах тексты «как я замечательно помогла Сашеньке справиться с истерикой в магазине» или «как я разрешила своей малышке не ходить в детский сад, где ребятки не хотят с ней дружить, ведь ее душевное спокойствие нам с мужем важнее всего на свете». Но особенно удачные дни редки. Обычно их материнство – минное поле, где они, как неопытные саперы, постоянно взрываются, и еле доползают до вечера. Страшно израненные. А завтра опять.
Я помню, как одна клиентка описывала мне это как состояние раба в лохмотьях, шагающего день и ночь в водяном колесе. Я говорю задумчиво: день и ночь? Так он ведь сдохнет. Она так же задумчиво отвечает: вот и я думаю, как ему удается не сдохнуть?..
С младенцем это состояние еще объяснимо. Но к детскому саду напряжение парадоксальным образом не снижается, а у кого-то и возрастает. Дети, воспитатели – чертова куча стрессов. Развивающие занятия, логопед, подготовка к школу, изматывающие домашние задания, слезы, сопли. В школе такой матери тоже не выдохнуть.
Она как пугливая лань, которая чует запах хищника, но никак не может догадаться, в каких зарослях он спрятался. В конце концов ей начинает казаться – в каждых зарослях по хищнику. А еще она парадоксальным образом в напряжении, опасаясь, как бы у ребенка не было перенапряжения.
Рефлексирующие матери говорят: ребенок – деспот.
Это правда и неправда. Правда, потому что ребенок действительно становится для такой матери садистическим объектом. Неправда, потому что этот садистический объект уже есть в ее внутреннем мире. Она бессознательно ищет, на кого бы спроецировать его снаружи. И находит. Если есть муж и ребенок, это может быть либо муж, либо ребенок. Если нет мужчины, то круг подозреваемых резко сужается.
Но он и прежде был внутри, этот садистический объект. Внутренний деспот и агрессор. Тиран с хлыстом.
Как правило, он слеплен из частей родительских фигур. Это не всегда означает, что родители были чудовищами. Это может значить очень разные вещи. Но девочка усвоила роль жертвы. Часто ей еще и боли, и обид досталось немало, и она клялась, что не будет таким родителем, как её родители.
И слово свое сдержала!
В другие века мать могла бы идентифицироваться с родителями и сама выступать агрессором по отношению к ребенку. Но в наши вегетарианские времена у нее сама мысль об агрессии вызывает паралич. Поэтому ей достается роль жертвы, а роль агрессора – ребенку. Хорошо ли ему в этой роли?
Вообще-то нет.
Представьте, что вас назначают палачом человека, к которому вы очень привязаны. Вам нужно постоянно мучить его, пороть и ежедневно выклевывать ему печень. С утра до ночи. Вам хорошо? Вам отвратительно. На каком-то очень глубинном уровне вы ничего не понимаете, вообще ничего. Почему так? Ну почему?..
Это с одной стороны. С другой стороны, вы не можете не пользоваться внезапно свалившейся на вас властью «царственного младенца». Тотальная власть очень соблазняет и развращает. Вы постепенно догадываетесь, что есть такой чудесный рычаг вины (бог знает, как и за счет чего он работает, но работает же!), благодаря которому можно распоряжаться маминым поведением, ее временем, ее деньгами, выклянчивать дорогие игрушки, нарушать любые запреты и плевать на любые границы. Полная вседозволенность – это страшно, но и круто тоже. Чуть только что не так, нужно надуть губы и сказать: «Ты меня не любишь!». И все. Все. Работает, как швейцарские часы.
Слушайте, мы всего лишь люди. Никто из нас не отказался бы жать на эту кнопку, будь она в круглосуточном доступе. И дети тоже – всего лишь люди.
Минус в том, что это сильно мешает им осваивать любые другие роли, кроме садиста и жертвы. Зачем? Чтобы жать на кнопку, не надо находить общего языка с другими людьми, конфликтовать, искать творческие решения, учиться. Эти дети и в школе очень часто пытаются повторить этот трюк с надутыми губами. А если не работает – просто выходят из контакта. Идеи «поискать другие варианты» у них не возникает. У них возникает идея, что тут просто какие-то неправильные люди, и нужно вернуться к правильной маме.
А «правильная мама» продолжает наказывать себя за минимальное проявление здоровой агрессии. За то, чтобы сказать десятилетней лялечке: «Перестань виснуть на мне, дай мне поговорить по телефону с подругой». «Нет, я тебе это не куплю». «Помоги мне, я сегодня устала». «Не смей так делать никогда». Может быть, это не самые показательные фразы, может быть, вы добавите свои.
«Правильная мама» так боится любой тени конфликта, любого намека на конфликт, что решительно установить границы, сказать – будет так, потому что я так хочу, потому что мне так удобно – для нее просто непосильная задача. Часто мамы эти чувствительные умницы, и беспомощность свою видят, даже иногда ей бравируют. И рассуждают - тоже довольно садистически - что «когда-нибудь потом» в жизни «кто-нибудь другой» научит их ребенка понимать правила и чувствовать границы.
У этих мам много задач, но задачу «стать еще более хорошей матерью» мы быстро снимаем с повестки дня. Вместо этого неплохо бывает ввести задачу «жить своей жизнью». Потому что – и об этом тоже много раз уже сказано и написано – ребенок берет в свой внутренний мир в качестве модели то, что наблюдает.
Он наблюдает жертву, которая готова отказаться от своих желаний. И он запомнит – наши желания ничего не стоят. Мои желания тоже.
Он видит человека, который между своей жизнью и чужой всегда выбирает чужую. И он усвоит – никто не имеет права жить своей жизнью. И я не имею.
Ему негде научиться отстаивать себя. Он не понимает, какие правила действуют в мире, за пределами игры в садиста и жертву.
Я подозреваю, что все мы, ну или многие из нас, стали заложниками мифа о родителях-садистах, которые «травмируют своих детей и губят их молодую жизнь». Но, прости господи, лучше уж одна загубленная жизнь, чем две. Потому что в истории слишком хороших матерей сразу две жертвы – мать и ребенок.
Иногда ни тот, ни другой не знают, что это за жизнь такая – своя. Они никогда ей не жили. Этому придется долго и адски трудно учиться.

Автор: Анастасия Рубцова

@темы: статьи

---

Раненый ребенок больше не одинок

[dragonborn.]

Когда ко мне приходят новые клиенты, они выглядят очень взрослыми.

Они знают, что у них есть проблемы, и хотят решить их по-взрослому.
Они спрашивают: что мне СДЕЛАТЬ?
Что мне сделать, чтобы полюбить кого-нибудь, или почувствовать радость жизни?
Что мне сделать, чтобы перестать страдать? Как мне изменить то, что мне не нравится?

Новые клиенты, как правило, начитаны и хорошо анализируют.
Но к их чувствам либо невозможно достучаться – из-за десятилетиями отточенной привычки подавлять свои переживания;
Такие обычно спрашивают: А что мне дадут эти чувства? Как они изменят мою жизнь?

Есть и такие, которые приходят в переживаниях. Можно сказать, они умеют чувствовать.
Но, поскольку они приходят в драматичные моменты своей жизни – в моменты расставаний, кризисов в отношениях,
То и они склонны, скорее, избегать своих чувств. Потому что на данный момент жизни их чувства – это непрекращающаяся боль. Боль, обида, вина, злость на себя.

………………
Мы надеемся избавиться от боли, не затрагивая ее.
Мы надеемся успокоиться, не приближаясь к источнику страдания – Внутреннему Ребенку.
Мы считаем свою уязвимую детскую часть виновной в своих страданиях. И мы надеемся заткнуть ей рот навсегда.
…………………….
Раненый ребенок плачет. От боли, одиночества, тоски, невнимания к себе и своим нуждам.
Те, кто чувствует, ощущает – чувствует своего внутреннего ребенка именно так.
Ребенок ждет, когда на него обратят внимание.
Когда мы обратим на него свое внимание.
Но мы не внимаем. Мы не умеем. С ребенком общается Тиран.
После того, как с Ребенком «пообщается» Тиран, мы ощущаем вину, страх, стыд и плохость.

….Бывает, человек ничего не чувствует, только испытывает напряжение.
И тогда я вижу очень напряженного ребенка, похожего на маленького зверька. Маленький зверек должен быть все время начеку, чтобы его не сожрал хищник.
Нужно быть все время начеку.
Какая уж тут радость жизни.
Потому что если он совершит «оплошность» - читай, любое ослабление контроля, Тиран его расплющит.

Это больнее всего – подвергнуться нападкам собственного Тирана, а по сути,
Подвергнуться самообвинению, само-ненависти, самоуничтожению.
Порой – за ничтожную ошибку.

……………………………..
…..У вас есть внутренний ребенок, - говорю я. И он очень страдает.
- Похоже на шизофрению, - честно откликаются новички.
Они сомневаются. Они не верят.

…………………………
Мы пытаемся разрубить свои эмоциональные гордиевы узлы теми же методами, которыми действует Внутренний Тиран.
Мы пытаемся действовать еще большим само-подавлением, само-обманом.
Мы ищем новых рационализаций, которые могли бы нам объяснить наше состояние.
Но все это никак не поможет, если
Ребенок плачет в одиночестве.

….Я делаю еще одну попытку.
- Представьте себе живого ребенка, который плачет.
Он чувствует настоящее горе, потому что ребенок таков. Пока он мал, он переживает все по-настоящему, до тех пор, пока не обнаружит, что это опасно (бесполезно);
Пока он не научится защищаться от собственных переживаний.
Быть может, он потерял что-то дорогое, или испугался, или остался один, без близкого человека.
Что вы чувствуете, когда видите искреннее детское горе?

…..Они теряются. Не знают, что ответить. Некоторые вовсе не испытывают сострадания, некоторые способны испытывать жалость только к другим: Детям. Родителям.
Жалость и вину.

Мы не знаем, как обращаться с собой – испуганными, нуждающимися, уязвимыми.
Мы закрываем свою боль или требуем, чтоб другие люди восполнили недостачу.
…………
Это требует больших усилий – прислушаться к своему раненому Ребенку, позволить ему выплакать свое горе.

Вот что обычно «говорит» раненый ребенок:
...Меня никто не любит
Я никому не нужен
Меня снова предали
Я совершенно одна
Никто, никогда не поддерживал меня

….Он чувствует обиду, разочарование, боль, цепляется за надежды-иллюзии.
Он боится, что его бросят, перестанут любить.
Он старается быть хорошим.

…..
Через месяцы терапии мои очень взрослые, а на деле – псевдо-взрослые, или вынужденно взрослые клиенты
Обнаруживают свою детскую часть.
Они, наконец, обнаруживают страдающего в одиночестве, раненого, одинокого Ребенка.

Я снова спрашиваю: Если бы ты видела настоящего, живого ребенка, который переживает ту же боль, которую переживаешь сейчас ты, что бы ты почувствовала?

Я наконец-то слышу те слова, для которых я работаю:
«Мне очень жаль…. Что это случилось с тобой. Я понимаю тебя. Я слышу тебя. Ты имеешь право на свои чувства. Я принимаю тебя»

…. Раненый ребенок нуждается в том, чтобы его чувства освободили, чтобы он мог поделиться, пожаловаться, открыться.
Для этого у нас должна быть крепкая связь с собой.

…. Позже мы все больше узнаем своего Ребенка: что его радует, что пугает;
Принятый, он раскрывается все больше.
Принятие ослабляет давление внутреннего Тирана, поэтому слабеет и стыд, и вина, и страх.
…………
Внутренний Взрослый Родитель принимает, а также поддерживает бытие несовершенным, поощряет риск, призывает присвоить ценность опыта….

……………
Вы можете обнаружить себя в самых разных детских чувствах – обиде, зависти, ревности, желании отомстить…
Если вы торопитесь себя подавить, или застыдить, или рационализируете, это значит…. Здравствуй, Тиран.
Ничто из перечисленного не означает подлинного контакта с собой, а, значит, не принесет много пользы.

Что бы сказал здоровый Родитель (и внутренний – в том числе)?
- Что случилось? Почему тебе хочется мстить? Что ты чувствуешь? Обиду? Что обидело тебя? Что было для тебя насилием, нарушением границ?
Ты имеешь право на свои чувства. Можно даже прокричать о своей злости. Можно побить матрас. Столько, сколько тебе нужно. Я рядом.

….Раненому ребенку нужно получить права на все чувства, которые были подавлены, и нужно научиться их проживать до конца. А для этого нужно принятие себя любым.
Потом, когда чувство будет отреагировано, мы подключим анализ, найдем проекцию, установим взаимосвязи с прошлыми событиями…

… Потом - отпустит, станет понятной причина, и «стрелочник» в большинстве случаев сойдет со сцены…
Стрелочник, который попал в больное место, в рану, которую нанес… отец, мать, сестра, брат, дед, бабушка…

Все это – потом. Сначала – принятие своего чувства. Подлинный, сочувствующий контакт с раненым Ребенком.

….Ты учишься этому…. Постепенно. Ты все больше расслабляешься, все больше доверяешь – мне, своему терапевту, и всему миру в придачу.
…………………
И вот доверяешь мне настолько, что уже можешь «предъявить» мне родительский перенос….
Ты сокрушаешься, что я не всегда понимаю тебя с полуслова, что не все вижу,
Тебя беспокоит, что я забываю о тебе сразу же после сессии,
Ты волнуешься, что других клиентов я люблю больше,
Ты переживаешь, что со мной нельзя встречаться по-дружески…..
Иногда тебе кажется, что я поступаю по отношению к тебе несправедливо, нападаю на тебя, ты боишься моего обесценивания…

Ты пробуешь на зуб мои границы и встречаешься с моей решимостью их удержать, но одновременно ты остаешься принятым в своих чувствах.

Так ты преодолеваешь свой старый страх перед другим человеком: ты понимаешь, что он может обсуждать трудные темы, и отстаивать свою психологическую территорию, не отвергая тебя.

….Через несколько лет терапии …. я уже не такая «мать», которая качает тебя на руках ….

Ты выросла, ты умеешь заботиться о себе.
Ты уже позволяешь себе – быть собой, рисковать.
Ты познал радость жизни. Она – в твоей подлинности.

Я становлюсь твоим собеседником, твоим единомышленником.
Я бесконечно рада нашему контакту – подлинному, глубокому, настоящему.

Раненый ребенок больше не одинок.

Автор: Вероника Хлебова

@темы: статьи

---

Родительское чтение апрель-май

[dragonborn.]

Судя по отсутствию впечатлений от книг, я, кажется, взяла слишком большой темп. Как думаете, что лучше сделать: выбирать новые книги или подождать, пока будут прочитаны выбранные? Есть ли какие-то мысли по поводу родительского чтения вообще?

@темы: родительское чтение