воскресенье, 24 января 2016
Не так давно, я сама была хороша в том, чтобы стыдить моих детей. Это не бросалось в глаза. Это было очень тонко. Раздраженно вздыхая. Закатывая глаза. Обесценивая. Вызывая чувство вины. Действуя так, словно они должны были бы знать что-то лучше... Но они были детьми. Они учились, и я, казалось, забывала об этом.
Я думала, что это была моя задача - преподать им урок.
Но то, чему я учила их было тем, чем я сама никогда не могла быть довольна. Я учила их доверять кому-то другому — кому-то, кто будет более понимающим и менее реагирующим. Я учила их стремиться к совершенству любой ценой.
Когда моя семья переехала в новое место, я смогла снизить внутренний прессинг, который преследовал меня в моей прежней жизни. Я использовала переезд, как шанс начать все сначала и дать себе некоторую передышку. С уменьшением внутренней критики моего внешнего вида, уровня продуктивности и общественного вклада, я почувствовала как давняя напряженность и нереалистичные ожидания пошли на убыль. Я чувствовала себя легче и счастливее, чем до переезда.
читать дальшеОднажды ночью я спросила у дочери, чувствует ли она себя на нашем новом месте, как дома. И она сказала то, чего я никогда не забуду.
“Я могу здесь дышать.”
Да, здесь было меньше конкурентности. Да, уникальные особенности каждого здесь принимались шире. Да, здесь было больше толерантности. Но я думаю, что в большей степени на способность моего ребенка "дышать" повлияли изменения, произошедшие во мне. Стараясь снизить давление на себя, я косвенно уменьшала давление и на нее. Я давала ей больше пространства для того, чтобы дышать, больше свободы быть собой. И в результате это повлияло на ее способность делиться со мной чем-то важным. Я была уверена в одном: пока мой ребенок продолжает расти и развиваться, я не хочу пропустить разговоры, подобные этим.
Я начала уделять больше внимания своим реакциям на то, как она что-то сделала (даже если это было не так эффективно или аккуратно, как это получалось у меня). Я начала обращать внимание на наши разговоры и задавала себе вопрос: чувствует ли она себя лучше или хуже после времени, проведенного со мной. Я замечала, если некоторые мои слова отражались облегчением или, наоборот, беспокойством на её лице. Эти наблюдения привели к дальнейшим изменениям.
Я стала проглатывать комментарии по поводу её прически и телосложения. Я уже не так торопилась не соглашаться или отговаривать её, когда она говорила о планах на будущее или делилась своими взглядами на жизнь. Я слушала её повседневный стеб без какого-либо осуждения, просто присутствуя. Я знала, что однажды и более серьезные темы слетят с её губ, и я молилась, чтобы она доверилась мне.
Я и не думала, что это произойдет так скоро.
Однажды вечером, когда она собиралась ложиться спать, я услышала от нее такое признание, которое никогда не думала, что услышу. Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. Я была раздавлена. Я была ужасно разочарована её выбором.
Но она рассказывала мне.
Она рассказывала мне.
Этот проступок был тем, что она могла бы хранить и нести как бремя в своей душе в течение многих лет. Но сейчас я просто слушала ее, как слушала вчера историю про игрушечную кошку и дизайн ногтей. Я поклялась, что моя реакция позволит сохранить возможность для будущих разговоров.
Прежде, чем начать говорить, я сказала себе:
Не перегни палку.
Не плачь.
Не угрожай.
Не обесценивай.
Не действуй так, словно ты сама никогда не ошибалась.
Тогда я вспомнила самый позорный момент в своей жизни, и сказала ей то, что сама бы хотела услышать тогда.
"Я так рада, что ты рассказала мне это", - прошептала я своему растерянному ребенку. - “Удерживать это в себе вредно. Ты поступила правильно, поговорив со мной. Я хочу, чтобы ты знала, что и другие молодые люди делали такой же скверный выбор.”
Её поникшая голова резко поднялась. “Правда?”
Я видела, как она выдохнула, словно тяжесть свалилась с её плеч. Она была не одна. Она была не одинока.
Это был поворотный момент. И хотя я имела полное право наказать ее ... лишить ее свободы ... прочитать лекцию о том, что такое хорошо и что такое плохо, я не стала.
Я вспомнила о своем самом позорном моменте снова. Это был именно тот момент, когда мне не нужны были уроки или лекция. Это был именно тот момент, когда мне нужно было знать, что мои близкие не бросят меня в эти минуты отчаяния.
Теперь не поймите меня неправильно, я дала своему ребенку знать, что я была разочарована. Я дала ей знать, что ей придется вернуть мое доверие. Я также дала ей знать о некоторых изменениях, которые будут предприняты для ее защиты и предотвращения подобных ситуаций в будущем. Но я не пристыдила её и не оставила ее в трудную минуту. Я не добивала её тогда, когда она и так упала. Будет много других людей, поступающих так в её жизни.
Моя девочка в итоге упала в мои объятия и плакала. Я задумалась... Буду ли я иметь возможность говорить самые любящие слова, когда я буду больше всего разочарована? Хотела бы я быть в состоянии поддерживать ее даже тогда, когда почувствую себя преданной? Хотела бы я устоять перед желанием оттолкнуть её, даже если она меня подвела? Да. Да. Я хотела бы.
"Знаешь", - сказала я твердо. “Независимо от того, какие ошибки ты совершишь сегодня, завтра, или на протяжении всей жизни, я всегда буду любить тебя. Я никогда не повернусь к тебе спиной. Ладно?”
В тот момент я могла бы обрушиться на нее, но я ее поддержала.
В тот момент я вполне могла бы заставить ее усомниться в себе, но я напомнила ей, что она была человеком.
В тот момент я могла бы дать ей суровый урок, но я дала ей я урок любви... урок доверия…урок милосердия.
Я думаю об этих уроках любви, доверия и милосердия, когда она жует с открытым ртом, когда она получает низкие отметки, когда она забывает что-то важное. Я знаю, что ее проступки будут становятся более серьезными, и по мере того, как она растет, будут расти и социальное давление, искушения и соблазны. И сейчас я вкусила только маленький кусочек того, что грядет. Но когда я думаю об обучении моего ребенка урокам я хочу быть тем, от кого исходит любовь, прощение и понимание. Я хочу быть убежищем, а не тем, кого следует опасаться или избегать в минуты отчаяния.
Я далеко не идеальный родитель. Я не всегда выбираю любовь. Есть много слов и реакций, которые бы я хотела вернуть. Но, сегодня - важнее, чем вчера...
У нас есть сила преподать нашим детям урок.
У нас есть сила заставить их пожалеть о плохом выборе.
У нас есть сила сделать так, чтобы они никогда не забыли, о том что сделали.
У нас есть эта сила.
Но у нас также есть сила, чтобы открыть двери для будущих трудных разговоров.
У нас есть сила, чтобы сохранять спокойное и поддерживающие присутствие в трудные для них времена.
У нас есть сила помешать позорному опыту оставить шрам.
У нас есть сила помешать им сделать что-нибудь необратимое, чтобы заглушить боль.
Давайте не будем пинать наших детей, когда они падают.
А вместо этого…
… протянем руки и поможем им подняться.
… прижмем их к груди и скажем: “Я не лишу тебя своей любви!”.
… отреагируем на их ошибки так, как мы бы хотели, чтобы кто-то реагировал на наши.
И поступая так, мы могли бы просто стать теми, кем мы предназначены быть...
Хранителями их сердец…
Приставами их душ…
Убежищем в мире, слишком быстро стыдящем и разрушающем то, что является самым драгоценным…
Анна Левченко,
anna-psy.livejournal.com/
@темы:
статьи